Сайт Расказов

- Это очень большие птицы, которые живут в Южной Америке, они могут летать весь день высоко над Андами.

- Я тоже так могу, - сказал Герман, открывая второй глаз и расправляя крылья (которые до этого были сложены, отчего он и казался похожим на большое старое дерево).

Крылья у него были коричневые и выглядели как кожаные. Они смахивали на тенты киосков пригородной ярмарки.

- Я тоже так могу, - повторил он. - Я могу летать весь день, и всю ночь, и весь следующий день - выше, чем они, - и я больше кондора.

- Значит, ты не птица? - спросила она.

- Разве ты видишь на мне перья? - спросил он в свою очередь.

- Нет, - ответила она, присмотревшись. - Но у тебя клюв и крылья…

- У самолета тоже есть крылья, но от этого он не становится птицей. Дрозд мяукает, но от этого он не становится кошкой, - сказал Герман, - а тюлень лает, но от этого он не становится собакой.

- Значит, ты - летучая мышь, - решила она. - Большая летучая мышь. У них нет перьев.

- Я не летучая мышь!

- Ну хорошо, - согласилась Сьюзи, отступив назад, чтобы получше разглядеть его карие глаза. - Хорошо, - повторила она. - Тогда кто же ты?

- Я - птеродактиль, - ответил он, поворачиваясь так, чтобы она могла разглядеть его в профиль. - Точнее, незарегистрированный вид птеранодона. Но и птеродактиль вполне подходит.

- Что-что? - спросила Сьюзи.

- Птеродактиль.

- Птер-о-дак-тиль, - медленно повторила она. - Что это такое?

- Очевидно, - произнес Герман, тихонько фыркнув, - это нечто получше, чем птицы и летучие мыши, потому что они больше, сильнее и могут летать выше и быстрее.

- Ты хвастаешься, - сказала она.

- Нет! Это правда!

- Даже если это и правда, - решила она, - ты все равно хвастаешься.

- Нет, я констатирую факты. А если эти факты подтверждают что-то хорошее и удивительное обо мне, то это не значит хвастать. Это значит быть честным.

- Все равно хвастаешься, - заупрямилась она, - несмотря ни на что.

- Я ничего не могу поделать, если я такой хороший и удивительный, - объяснил он. - Просто я такой.